Нетипичная история Рима
Взгляд Андреа Карандини
Подготовил Данил Мисаченко-Азметов
Как часто вы думаете о Древнем Риме? Наверняка, мысли о нём довольно редко посещают наши занятые повседневностью головы. Историки же всегда проявляли к Древнему Риму большой интерес. Это некогда могущественное государство, пусть и не являясь колыбелью цивилизации, как, например, Древний Египет, во многом повлияло на дальнейшее развитие человечества, его далёкое влияние мы можем ощущать и по сей день. Рим, воспитанный эллинизмом, вобрал в себя лучшие черты древнегреческой цивилизации, преумножил греческое наследие. Но истинно ли всё это? Что, если римляне на самом деле не испытали такого сильного влияния Греции чем это принято считать, например, в своей мифологии, а рождение Рима как города проходило без прямого участия древних греков?
Андреа Карандини
Подобными вопросами уже несколько десятков лет задаётся Андреа Карандини – известный итальянский историк, профессор археологии университета «Сапиенца» в Риме. Его вклад в исследование ранних стадий римской истории весьма значителен. Археологические открытия, среди которых важное место занимают исследования профессора Карандини, по мнению некоторых его коллег, вывели изучение догородского Рима на новые рубежи. Основываясь на результатах своих раскопок А. Карандини выработал собственный научный взгляд на истоки Рима как протогородского (догородского) центра. Изложенная в нескольких монографиях 1990-2010 годов, его концепция основана на тезисе об уникальности и самостоятельности культуры италийских народов.
Мнение профессора противопоставлено общепризнанному нарративу об основополагающем влиянии на ранний Рим древнегреческих государств. Исследуя археологический материал, профессор приходит к выводу о кардинальном отличии Рима от греческих городов-государств. Одно из них – политическая замкнутость последних.
Среди наиболее важных результатов раскопок под руководством А. Карандини – обнаруженные им первые (согласно его трактовке) материальные свидетельства о городе Риме. Это стены, дом царя, место общественных собраний.
Зарождение собственной концепции развития Рима эпохи царей у профессора Карандини можно проследить со второй половины 1970-х годов. В это время в Италии в связи с развитием исторической науки в других странах, наметились поиски новых исследовательских подходов. Карандини стал одних из археологов, внедривших новую практику ведения раскопок широкими площадями с применением стратиграфической матрицы, разработанной и опробованной британскими археологами на больших городских поселениях в Северной Африке. Ориентируясь на эту технологию, профессор начал раскопки на Римском форуме, обнаружив, в частности, фрагмент «стены Ромула», который отождествил с городской стеной и предположил, что Ромул и Рем основали «собственный город». Это, в свою очередь, опровергает широко распространенную теорию о том, что они жили в примитивных хижинах-мазанках. А. Карандини считает, что Рим как город-государство не был основан на пустом месте, а вырос из возникшего ранее протогородского центра.
Зарождение собственной концепции развития Рима эпохи царей у профессора Карандини можно проследить со второй половины 1970-х годов. В это время в Италии в связи с развитием исторической науки в других странах, наметились поиски новых исследовательских подходов. Карандини стал одних из археологов, внедривших новую практику ведения раскопок широкими площадями с применением стратиграфической матрицы, разработанной и опробованной британскими археологами на больших городских поселениях в Северной Африке. Ориентируясь на эту технологию, профессор начал раскопки на Римском форуме, обнаружив, в частности, фрагмент «стены Ромула», который отождествил с городской стеной и предположил, что Ромул и Рем основали «собственный город». Это, в свою очередь, опровергает широко распространенную теорию о том, что они жили в примитивных хижинах-мазанках. А. Карандини считает, что Рим как город-государство не был основан на пустом месте, а вырос из возникшего ранее протогородского центра.
Реконструкция «стены Ромула», построенной на померии.
Одним из важных признаков города-государства считается оборонительная система городских стен. В этом смысле можно выделить раскопки на северном склоне холма Палатина под руководством А. Карандини, в результате которых он обнаружил фрагмент древней стены. Анализ найденных рядом предметов и керамики позволил установить время её строительства – 730–720 гг. до н.э. Эта стена представляла собой конструкцию, состоящую из дерева и глины, стоявшей на фундаменте из туфа и земли, причём фундамент был возведен на месте прежних хижин. Эту конструкцию профессор отождествил с «померием», священной границей Рима, который, согласно римской литературной традиции, располагался на Палатине. Проход в стене профессор сопоставил с Воротами Мугонии (Porta Mugonia) – одними из ворот Квадратного Рима. Около 625–600 гг. до н.э. эта стена была заменена другой, возведенной на основе иной техники и окружившей гораздо большую часть холма, что свидетельствовало о расширении территории города. Третья версия стены, на этот раз из туфовых блоков, обогнула строения сравнительно более качественной постройки: она датируется 560 г. до н.э. и сопоставляется со стеной одного из римских царей – Сервия Туллия. Для А. Карандини эти находки стали подтверждением его версии о существовании на месте Рима протогородского центра.
Здесь также представляется важным указать на отношение к древнеримским мифам как к легенде, укоренившееся в среде историков-антиковедов ещё в начале XIX в. В риторике Карандини явно просматривается тенденция к пересмотру этого отношения. Таким образом профессор поднимает в итальянской историографии проблему возможности использования мифов в качестве исторического источника.
Конечно, Карандини признаёт мифологический компонент литературной традиции. Тем не менее, его концепция предстаёт одним из «полюсов» по отношению к древнеримской мифологии. Карандини убеждён, что древнеримские мифы – проводники реальных данных, изучение которых с опорой на принцип историзма позволяет «проникнуть в менталитет римлян и приблизить нас к пониманию их мира».
Однако прямое отождествление результатов раскопок на Палатинском холме с литературной традицией спровоцировали критику в адрес ученого. Оппоненты профессора указывали, например, что сами римляне считали померий сакральной границей, и по литературной же традиции он представлял собой борозду, проведённую Ромулом с помощью плуга. Стена же, обнаруженная профессором Карандини, имела предположительно символическую функцию. Поэтому, хотя материалы его раскопок бесспорно продемонстрировали изменения на Палатине и в его окрестностях, остаются сомнения в их связи с урбанизацией.
Здесь также представляется важным указать на отношение к древнеримским мифам как к легенде, укоренившееся в среде историков-антиковедов ещё в начале XIX в. В риторике Карандини явно просматривается тенденция к пересмотру этого отношения. Таким образом профессор поднимает в итальянской историографии проблему возможности использования мифов в качестве исторического источника.
Конечно, Карандини признаёт мифологический компонент литературной традиции. Тем не менее, его концепция предстаёт одним из «полюсов» по отношению к древнеримской мифологии. Карандини убеждён, что древнеримские мифы – проводники реальных данных, изучение которых с опорой на принцип историзма позволяет «проникнуть в менталитет римлян и приблизить нас к пониманию их мира».
Однако прямое отождествление результатов раскопок на Палатинском холме с литературной традицией спровоцировали критику в адрес ученого. Оппоненты профессора указывали, например, что сами римляне считали померий сакральной границей, и по литературной же традиции он представлял собой борозду, проведённую Ромулом с помощью плуга. Стена же, обнаруженная профессором Карандини, имела предположительно символическую функцию. Поэтому, хотя материалы его раскопок бесспорно продемонстрировали изменения на Палатине и в его окрестностях, остаются сомнения в их связи с урбанизацией.
Панорама Рима из игры Grand Ages: Rome 2006 г.
Из находок А. Карандини также не следует, что протогородское поселение обладало другими признаками, такими как организованное городское пространство с улицами и публичными местами; использование письменности для общественных, торговых и административных целей; более высокий уровень социальной организации, что позволило бы называть сообщество протогородским центром.
Одной из «точек расхождения» концепции Карандини является, например, отрицание оппонентами того буквального сопоставления археологического материала с данными письменной традиции, которое применяется у А. Карандини. Бельгийский антиковед Жак Пуке, - один из критиков профессора, называет А. Карандини и его последователей «радикальными традиционалистами». Несмотря на уважение проделанной А. Карандини работы и признание популярности его интерпретации, Ж. Пуке критикует, например, его реконструкцию померия. А. Карандини изображает эту сакральную границу в верхней части Палатина. Литературная традиция в лице древнеримского историка Тацита, однако, указывает на долину у подножья Палатина как на местонахождения померия. В понимании же А. Карандини в этом месте пролегал «Маршрут Луперков», которым священники-луперки ритуально двигались вокруг Палатинского холма, празднуя Луперкалии. Именно такое обращение с литературной традицией, ставит концепцию А. Карандини под сомнение в глазах Ж. Пуке – он пишет о «вариативном характере использования [А. Карандини] литературной традиции, которая в его работах предстаёт гибким, а потому ненадёжным источником». Такая вариативность литературной традиции, по мысли Ж. Пуке, показывает, что на традицию можно опираться в зависимости от того, подтверждает ли она тезис. В противном случае её можно игнорировать, обращаясь к более «удобному» источнику. Однако антиковед соглашается в том, что расположение померия крайне тяжело определить: многие современные историки считают, что Тацит отождествлял «Маршрут Луперков» с померием – священной границей.
Критики А. Карандини также часто указывают на отсутствии научно оформленных дискуссий с противниками его воззрений, которые профессор ведёт имплицитно, часто ссылаясь на собственные работы. Несмотря на высокую частоту замечаний подобного характера, они не принимаются во внимание при сравнении концепций, поскольку представляют собой, скорее, претензию не к содержанию взгляда А. Карандини, а апелляцию к научной этике.
Концепцию А. Карандини, можно интерпретировать как реакцию некоторых археологов на распространённое представление об определяющей роли на Рим греческого влияния, а также на идею об основополагающим характере диффузионизма в формировании городского строя в Италии. В современной науке распространено мнение о существенном изменении пути развития общества средней Италии под влиянием колонизации западного Средиземноморья финикийцами и греками, которые принесли с собой новый тип зданий и концепцию города. Согласно А. Карандини, критикующему такой грекоцентризм, если протогородской период начался до основания первой греческой колонии Питекуссы, что произошло около 770 г. до н.э., то италийские народы самостоятельно сформировали предпосылки городской цивилизации. Поэтому итальянские археологи ныне пересматривают прежние датировки в сторону их удревнения.
Изучение научных взглядов А. Карандини интересны с позиции трансформации исторических датировок возникновения Рима. Последнее, к слову, уже нашло отражение в итальянских учебниках истории, в связи с чем взгляд А. Карандини представляется интересным и в контексте политики памяти современной Италии, конструирования национальной идентичности, поскольку актуальность и популярность трудов Карандини может свидетельствовать о пересмотре жителями Италии отношения к древней истории своей страны.
Одной из «точек расхождения» концепции Карандини является, например, отрицание оппонентами того буквального сопоставления археологического материала с данными письменной традиции, которое применяется у А. Карандини. Бельгийский антиковед Жак Пуке, - один из критиков профессора, называет А. Карандини и его последователей «радикальными традиционалистами». Несмотря на уважение проделанной А. Карандини работы и признание популярности его интерпретации, Ж. Пуке критикует, например, его реконструкцию померия. А. Карандини изображает эту сакральную границу в верхней части Палатина. Литературная традиция в лице древнеримского историка Тацита, однако, указывает на долину у подножья Палатина как на местонахождения померия. В понимании же А. Карандини в этом месте пролегал «Маршрут Луперков», которым священники-луперки ритуально двигались вокруг Палатинского холма, празднуя Луперкалии. Именно такое обращение с литературной традицией, ставит концепцию А. Карандини под сомнение в глазах Ж. Пуке – он пишет о «вариативном характере использования [А. Карандини] литературной традиции, которая в его работах предстаёт гибким, а потому ненадёжным источником». Такая вариативность литературной традиции, по мысли Ж. Пуке, показывает, что на традицию можно опираться в зависимости от того, подтверждает ли она тезис. В противном случае её можно игнорировать, обращаясь к более «удобному» источнику. Однако антиковед соглашается в том, что расположение померия крайне тяжело определить: многие современные историки считают, что Тацит отождествлял «Маршрут Луперков» с померием – священной границей.
Критики А. Карандини также часто указывают на отсутствии научно оформленных дискуссий с противниками его воззрений, которые профессор ведёт имплицитно, часто ссылаясь на собственные работы. Несмотря на высокую частоту замечаний подобного характера, они не принимаются во внимание при сравнении концепций, поскольку представляют собой, скорее, претензию не к содержанию взгляда А. Карандини, а апелляцию к научной этике.
Концепцию А. Карандини, можно интерпретировать как реакцию некоторых археологов на распространённое представление об определяющей роли на Рим греческого влияния, а также на идею об основополагающим характере диффузионизма в формировании городского строя в Италии. В современной науке распространено мнение о существенном изменении пути развития общества средней Италии под влиянием колонизации западного Средиземноморья финикийцами и греками, которые принесли с собой новый тип зданий и концепцию города. Согласно А. Карандини, критикующему такой грекоцентризм, если протогородской период начался до основания первой греческой колонии Питекуссы, что произошло около 770 г. до н.э., то италийские народы самостоятельно сформировали предпосылки городской цивилизации. Поэтому итальянские археологи ныне пересматривают прежние датировки в сторону их удревнения.
Изучение научных взглядов А. Карандини интересны с позиции трансформации исторических датировок возникновения Рима. Последнее, к слову, уже нашло отражение в итальянских учебниках истории, в связи с чем взгляд А. Карандини представляется интересным и в контексте политики памяти современной Италии, конструирования национальной идентичности, поскольку актуальность и популярность трудов Карандини может свидетельствовать о пересмотре жителями Италии отношения к древней истории своей страны.
